- Я здесь!
Ночь появилась на пороге, когда золотые стрелки настольных ходиков сошлись на двенадцати. Вениамин торопливо выбрался из-за компьютерного стола и поспешил встречать гостью:
- Привет, - он принял непромокаемый плащ и повесил его на плечики. - На улице дождь?
- Дождь, - кивнула Ночь и, виновато улыбнувшись, протянула писателю колчан и лук:
- Это просушить. Прости, не успела зайти домой...
Веник всплеснул руками и подхватив оружие в охапку, умчался на кухню. Пока он устанавливал сушилку и раскладывал на её решетке стрелы, Ночь скинула сапоги и прошла в комнату.
- Очень ин-те-рес-но, - по слогам протянула она, когда Веня вернулся с кухни.
Писатель залился краской смущения - гостья читала с экрана монитора новую книгу о приключениях русского разведчика Петра Барабанова. Разбушевавшаяся фантазия Вени отправила офицера ГРУ прямо в Преисподнюю, на четвертый круг Ада, где он занялся подрывной деятельностью, готовя масштабное восстание душ грешников на серных копях.
- Это... это я так, - Веник махнул рукой, - просто время убивал. Я другой рассказ написал, хотел показать...
Ночь обернулась к нему закрытой половиной лица, внимательно разглядывая сквозь шифонный платок. Вениамин засуетился, схватил со стола рукопись, которую еще днем читала Бестия и.. замер. Рыжая зараза успела испортить листы, изрисовав поля похабными картинками:
- Ч-черт,- пробормотал Веник, мгновенно становясь пунцовым. - Я... это надо перепечатать.
- Не надо, - Ночь поднялась с кресла и в один шаг оказалась рядом с писателем. - О! Ил-лю-стра-ции. Я посмотрю?
Она настойчиво потянула рукопись, и Веник подчинился, выпустив листы:
- Я заварю кофе, - прошелестел он и махнул на диван:
- Располагайся. Яблоки в вазе, мытые...
***
Когда Веник вернулся с кофейником и парой чашек на подносе, Ночь уже заканчивала чтение. Вениамин потеснил яблочную вазу на журнальном столике и примостил поднос:
- Ну... как? - замирающим голосом спросил он.
Синие глаза гостьи на секунду оторвались от текста и, как ему показалось, лукаво блеснули в свете ночника. Ночь улыбнулась видимым краешком рта и похлопала ладонью рядом с собой:
- Присядь, - мягко попросила она. - Я хочу, чтобы мы отправились в путешествие.
- Это, как на дорожку присесть? - уточнил Веник, выполняя просьбу. - А далеко едем?
- Да-ле-ко, - эхом откликнулась Ночь.
Едва Вениамин уселся, диван ощутимо качнуло, и стены комнаты растворились, открывая бесконечный морской горизонт, залитый лунным светом. Ритмично бил бубен и, подчиняясь ему, шестнадцать пар весел уходили в воду и с плеском поднимались над бортами. Веник оглянулся. Он сидел на палубе ладьи, в кормовой части, рядом с одним из братьев Ночи. Дородный братец держал кормовое весло, правя судном. Веник никак не мог определить кто это - День или Ветер, братья были очень похожи по комплекции, а лица в темноте было не разобрать.
- Это День, - услышал он знакомый голос.
Ночь в кожаных латах и открытом шлеме сидела у борта. Веник жадно впился взглядом в её лицо - никакого платка, скрывающего левую половину лица не было и в помине, но... писатель тут же испытал разочарование: лучница была совсем не той, которую он знал и которая приходила к нему читать. Не было в её облике мягкой мудрости, наоборот - движения были быстрыми и резкими, синие глаза мерцали огнём. В её фигуре, в её позе чувствовалась взведенная пружина, готовая в любой момент вырваться на свободу.
Ночь оглядела Вениамина и равнодушно отвернулась, разглядывая черную полоску берега, вдоль которого скользила ладья.
- Пятнадцать столетий пройдет, - басовито раздалось над ухом, - девчонка подрастёт.
Веник задрал голову: богатырь День, опершись на весло, добродушно улыбался:
- Здравствуй... те,- пробормотал Вениамин и поднялся на ноги.
- И тебе не хворать, - пробасил День и тут же добавил, махнув рукой: - Ты лучше туда посмотри. За этим ты здесь...
На носу ладьи собрались остальные родственники Ночи: мускулистая мечница Луна мерно лупила колотушкой по натянутой шкуре бубна, задавая гребцам ритм. Чуть дальше красавица Звезда, опершись на борт, с явным любопытством косилась на сорящуюся парочку. Веник пригляделся. Мужчину он узнал, это был Ветер. Такой же богатырь, как и День. Он яростно шептал, что-то доказывая молоденькой девице. Девушка сияла драгоценностями и атласным платьем, её пышные рыжие волосы слегка колыхались на лёгком бризе, но лицо хранило печать холода. Девица смотрела на богатыря таким надменным взглядом, словно тот был рабом-вёсельником, а не воином.
- Невеста его, красавица, - вздохнул День. - Да только нет любви, бесчувственной оказалась, словно полено.
- Кто это? - спросил у него Веник, неотрывно глядя, как распаляется Ветер, и как презрительно отвечает его невеста.
- Княжна, - охотно отвечал ему День. - Крепость взяли, хотели трофей взять, так князь живота запросил, откупился. Дочь свою отдал... а зря. Ветер уж и так к ней и сяк... А она всё сквозь него смотрит, словно червяк какой...
- Ну... - проблеял Веник, прикидывая под какую статью УК мог бы загреметь Ветер, случись такое в современном мире, - она же трофей. Для любви надо другого...
- Чего? - юная Ночь, нахмурившись, вскинула на писателя сердитые глаза.
- А, верно, - снова забасил День, - чего для любви надобно?
Веник пожал плечами:
- Н-ну, там чувства, душа... сердце! - вдруг дошло до него.
В этот миг с носа раздался истошный визг: Ветер, схватив в охапку невесту, могучим движением метнул её в чернеющую гладь. Луна остановила бой:
- Багор, веревки, живо! - распорядилась она. На палубе засуетились, но Ветер остался недвижим, зачаровано глядя на воду. К нему шагнула Звезда и тоже взглянула за борт:
- Утопла, - произнесла она.
Луна сунула в воду багор, но нашарить и зацепить утопленницу ей не удалось
- Идём дальше! - крикнула она, бросая на палубу бесполезный багор. - По местам!
Через пару мгновений снова зазвучал бубен, и весла дружно ударили о воду. Ладья двинулась вперед.
- Как не бывало... - прошептал Веник, свешиваясь с борта:
- Куда она пропала? - обратился он к Ночи.
Лучница пожала плечами:
- На дно. К морскому царю в наложницы.
Веник фыркнул и помотал головой. В тот же миг очки сорвались с носа и негромко булькнув, скрылись в забортной черноте.
- Каменное сердце, - откликнулся День, - было бы живое - вода б не приняла.
Веник щурился, пытаясь сфокусировать взгляд, но картинка расплывалась перед глазами, и вот уже не ладья, а комната проступает из мрака. Диван. Столик с подносом и кофе. И Ночь:
- Море любит камни, - произнесла она и протянула писателю его очки: - Другое принимает не-о-хот-но.
Веник сидел на полу и удивленно ощупывал свою пропажу - очки были мокрыми и пахли морской водой. Ночь торопливо поднялась с дивана:
- Мне пора. Надо поспать, -она неслышно вышла из комнаты.
Веник продолжал сидеть, пребывая в глубокой задумчивости. Спохватившись, он вскочил и выбежал в коридор:
- Значит, каменное сердце - это не то, которое не пробить? - негромко произнес он, подавая с вешалки просохнувший плащ.
- И не пробить тоже, - лучница улыбнулась. -Мы все такие - не-про-би-ва-е-мы-е.
На секунду Венику показалась, что в её глазах вспыхнул голубой огонь юности, но Ночь отвела взгляд:
- Ты придешь завтра? - с надеждой спросил Веник, открывая дверь.
- Конечно, - кивнула она. - Ты допишешь про Барабанова? Было ин-те-рес-но.
Вениамин промолчал и, когда гостья ушла, закрыл дверь.
- Вот уж про что я точно не буду писать, - заявил он, вернувшись в комнату, - так эту ахинею про Барабанова!
Писатель решительно подошел к компьютеру и открыл на экране чистый лист:
"...Женщины бывают горячими, как огонь, нежными, как вода, холодными, как лёд. Я, Ветер, многое повидал на свете, но разбил своё сердце о кусок камня..."
Фсё. Кабзец!
Ура!!
