Мажь. Финиш в тумане. Квач дать?

Свернутая тряпка на палке. Специально для мазания дёгтем, потому что отмыть его невозможно, проще выкинуть. Эх, молодеш...

Хм-м, надо думать. Хотя какое действие в одном купе? Раскрытие мира? Надо продумать этот момент.

Это уж к гениям, или хотя бы к МТА, а я играю как могу. В пианиста не стрелять!!!

Юрий встретил их в коридоре.
— Попутчица у нас, так что сейчас переодевается.
— Молодая? — заинтересовался Миша. Юра улыбнулся, а Геннадий сердито хмыкнул:
— Все они молодые… Пока замуж не выскочат!
— Я не в том смысле, — засмущался парень. — Лишь бы спать не мешала…
Юрий расхохотался:
— Эх, молодежь… Молодые-то спать и не дают …
Но неожиданно из купе раздался потрясающий по своей эмоциональной глубине женский визг. Как много женщина может выразить в столь скромном по информативности звуке. В нём звучало и праведное изумление весталки, увидевшей статую Приапа, и святой гнев базарной торговки, обнаружившей рваную купюру. Особые обертоны заставляли вздрагивать мужчин, ибо слышались в них боевые кличи амазонок, и жены, нашедшей заначку. Но громче всех звучал тот древний призывной клич, впервые прозвучавший, когда женщина увидела мышь! Мужчины рванулись к двери, но воспитание возобладало над инстинктами. Так что встревоженной проводнице, ничего не осталось, как открыв купе своим ключом, влететь туда первой.
В купе был жуткий холод. Скальд, о котором все уже забыли, дочитал «Малую Эдду» и неосмотрительно поставленный на максимум кондиционер включился в самый неподходящий момент. Протиснувшийся мимо женщин Михаил щелкнул клавишей, а Юрий негромко попросил принести горячего чаю. Недовольно ворчащая на неведомых охальников проводница, чай принесла, тем не менее, быстро. Долив в стакан коньяка, и отрицательно покачав головой на шутливый вопрос Гены «Не тот ли самый?», Юра подал стакан девушке. Вскоре все успокоились, и отложив знакомство на утро, выключили свет.
Рассекая тьму лучами прожекторов и светом из вагонных окон поезд несся вперёд. Пыхали жаром  саламандры, заставляя вращаться колеса локомотива, и обменивались скупыми фразами машинист с помошником:
— Зелёный.
— Вижу зелёный.
Поезд летел вперёд по просторам нашей Родины, которые только и можно понять, заняв оплаченное место в купейном вагоне, и погрузившись в сказку странствий. А сказка, она и есть сказка. И она должна быть доброй…
Утро началось как обычно. Санитарные процедуры, отягощенные минимумом помещений, первая, до упомрачения, сладкая сигарета в тамбуре. Ритуальная чечётка у туалета, в общем всё как обычно. Собравшись в купе, мужчины пристально наблюдали за священнодействием, за косметической магией, которая любую красавицу превращает в рекламный манекен. Хоть набор и был отечественного производства, но явно лицензионный, так как над личиком девушки трудились крылатые феи. Эфемерные создания легкими касаниями наносили светящие и переливающиеся мази, пудры, кремы, и розовая, после умывания, кожа превращалась в блестящий мрамор. Наконец-то, коробка закрылась, проводница принесла чай, печенье и завтрак начался. Геннадий поделился своими впечатлениями о драконе, а Лара, как представилась девушка, вспомнила своё столкновение с бытовой магией:
— Решили у нас на фирме обновить компьютерную сеть. Хозяин расщедрился и поэтому главный инженер закупил самую новую технику, ну а старую, сотрудникам по дешевке распродали. В общем привезли к нам эти железяки, поставили, проверили, всё нормально. А на следующее утро пришли мы на работу, а компьютеры не включаются.
— Странно. — удивился Михаил, — Мантра же стандартная, её даже в детсадах знают.
— И я знаю! — обиделась платиновая блондинка, — Вот: «Битик, байтик просыпайтесь, За работу принимайтесь!» Только никакого толку не было. Позвали мы программиста. А он у нас настоящий, сертифицированный афрославянин из племени Линукс. Явился он в своёй спецовке, ну сами видели, в комиксе «Билл Гейтс против пингвинов», набедренная повязка из шлейфов, ожерелье из голов мумифицированных ламеров, а на повязку приколоты аж три скальпа хакеров. Уважаемый специалист! Выгнал всех из кабинетов, и давай колдовать. Двери не закрывал, так что всё мы видели. Сначала пентаграмму построил из кулеров, потом встал в центр, воззвал к священному Винтчестеру, и поклявшись великой Материнкой, предложил демону Билллу в жертву терабайт.
— Эк его приспичило, — покачал головой Юрий, — Целый терабайт…
— Так ничего и не вышло из этого, — сморщила носик Лара, — Компы как стояли так и стоят. Ну тут он, весь съежился, и воззвал к духу Проглоту.
— К кому? — искренне удивился Юра.
Безукоризненная бровь дрогнула на миллиметр, и немного смущенно, Лара продолжила:
— Ну забыла я, как того зовут. Наш Бейтс ещё предлагал тому мануал какой-то…
— А-а-а, понятно. Дух Полиглот, переводчик.
— В общем, всё обошлось, только программист ажно посерел весь. Когда мы ему глюкозу вкололи, и сладким чаем отпоили, сильно ругаться на главного инженера начал. Техника оказалась японская, а они букву «р» не выговаривают. Вот и приходиться по утрам лепетать: «Битик, байтик плосыпайтесь, За лаботу плинимайтесь!» Директор сразу хохотать начинает, и грозится логопеда в штат устроить. А главный инженер, в наказание, теперь включает компьютеры у директора, секретарши, и у администратора.
Мужчины улыбнулись, а Геннадий задумчиво сказал, глядя в окно:
— Первые компы, после краха материализма, вообще были нерусифицированные. Слышали бы вы как буровой мастер, который ещё при раннем материализме вышки на болотах ставил, по-английски этот стишок произносил. Все время на мат сбивался. Так что как включили тот компьютер, так и выключился он уже сам, через три года.
— Вот все говорят, «материализм», «до краха материализма», а я не понимаю, как люди могли жить в таком ужасе? — Широко распахнув голубые глазки, Лара уставилась на Юрия, как на наиболее старшего.
Мерный перестук забытой ложечки в стакане сменился оглушительной тишиной. Юра смущенно откашлялся:
— Кгхм… А что вы вообще знаете о тех временах?
— Ну как же! — оживилась девушка, — Мне тут бойфренд книжку подарил, там ещё героиню так же как меня, зовут.
Она погрузилась в свою дамскую сумочку, бормоча себе под нос: «Ну я же помню, что брала с собой. Где же она?». На столике росла гора вещей, которая физически никак не могла поместиться в скромный радикюль. Потрясенные мужчины ошеломленно наблюдали за тем, как легко женщины расправляются с незыблемыми законами вселенной. Хотя, что тут удивительного. Вселенная женского рода, а Закон – мужского. Обычный заговор против мужчин. Наконец-то был извлечен томик с ядовито раскрашенной обложкой. Блондинка в бронебюстгальтере палила из двух пистолетов гаубичного калибра во что-то красное и ужасно смущенное. Золотые буквы сообщали «городу и миру» что, «Лара Хофт против Гулага». Две покосившиеся буровых вышки на заднем плане, очевидно намекали на жуткий Гулаг.
— Вот тут всё рассказано! — Жизнерадостно сообщила Лара, быстро сметая гору вещей в маленькую сумочку. — Здесь супертайный агент демократии Лара, борется с диктатором Стальным Гулагом, который питается детьми свободных либералов.
— С ке-е-ем?!! — поперхнулся чаем Геннадий.
— И где этот ужасть либералов берёт, да и ещё каждый день? — Поддержал товарища Миша.
— Детей для него воруют упыри в самой свободной стране. У них название такое смешное, как их там… — лихорадочно пролистывая страницы, бормотала блондинка, — А-а-а, «чекисты», прям как чеки в супермаркете. Ой! Я ошиблась. Гулаг, это фамилия, а звали монстра — Сталин.
Гена рывком поднялся, и сквозь стиснутые зубы процедил:
— Пойду-ка я покурю.
— Не надо нервничать, уважаемый. — остановил его Юрий. — Прелестная девушка просто путает низкопробную агитку с реальной историей. И скажите пожалуйста Лара, что там дальше происходило?
— А почему «агитка»? И почему «низкопробная»? — немного обиженно поинтересовалась девушка.
— Об этом потом. Расскажите об содержании.
— До конца я ещё не прочитала. Но там Лара (имя героини она произносила с придыханием) стреляет, стреляет, потом встречает ЕГО… Он там какой-то главный у Гулага, но он потрясён Ларой… И дальше мне пора было бежать на поезд.
В купе наступила предгрозовая тишина, но Юрий не торопился. Проводив взглядом скромный переезд, на котором стояла одна телега с покорившимися судьбе лошадью и мужиком, он отхлебнул давно остывшего чая и негромко сказал:
— Сказать об этой книжонке, что это неправда, это польстить автору. Эта агитка вообще лежит за пределами здравого смысла. Агитка, потому что выдержана в стиле одного врага нашей страны. Это он заявил, что большая и ежедневная ложь вполне сможет заменить не то, что правду, а даже истину. Не будем касаться истории. На неё вылито столько помоев, что нужно повзрослеть, чтобы разобраться самому. Или прислушаться к тому, кто старше. Но даже если рассуждать логически, то это чтиво можно выкидывать не задумываясь. Я не буду рассказывать о том, что тогда было, вы просто подумайте и почитайте. Человек умеет думать, просто редко этим занимается.
Он замолчал, по-прежнему не сводя глаз с чего-то за окном. Потом продолжил:
— Вот вы спрашивали, как жили люди без магии? А просто жили, сеяли хлеб, влюблялись, женились, растили детей. Любили свою страну, и не щадили жизней, защищая её. Скажите, что такое магия?
— Магия, это совокупность энергоинформационного поля и человеческой цивилизации… — на помощь смущенной девушке пришел Михаил.
— Благодарю уважаемый. — Юрий был безукоризненно вежлив. — Так вот, вся эта магия не может существовать без человека, а человек без магии может.
— Но как? — Искренне удивилась дитя нового века.
— Очень спокойно. Вы же слышали о полетах в космос. Так вот, космонавты и астронавты живут и работают даже на околоземной орбите без магии. Она вся кончается на высоте пятьдесят километров, так что с земли сначала стартуют виверны, но потом в работу включаются абсолютно немагические ракеты. Вся жизнь в космосе зависит от техники. От техники, которую придумали и сделали люди.
— А скажите… Черные маги, существуют? — зарделась Лара.
Юра усмехнулся:
— Это тоже в книге написано?
— Не только в книге! Об этом все говорят!!
— И никто не утруждается подумать. Взаимодействие человека с энергоинформационным полем никогда не проходит бесследно. Вы же сами рассказывали, что программисту пришлось глюкозу колоть. А чёрный аспект магии, как связанный со смертью, отрицанием всего живого, это и есть «черная дыра», вычисленная астрофизиками. При малейшем намеке на эти заклинания маг погибает сразу. Он просто рассыпается горстью пыли. Некросфера, или царство мертвых, просто физически невозможно. Магия — это жизнь.

Хм-м... Благодарю, проверю.

— Ну как же так.., не существуют? Ведь об них во всех газетах и журналах пишут… По ативи показывают… — Девушка была похожа на ребенка, у которого злые дяди отобрали конфету.
— Язык у человека костей не имеет, — недовольно проворчал Юрий, посматривая на часы, — Поймите, уважаемая Лара, это наука. А изменять физические законы человек, каким бы он магом ни был, не может. Это только в сказках, которые наши журналисты выдают за информацию, достаточно сказать: «По щучьему велению, по моему хотению»…
— Кстати, — встрепенулся Геннадий, — А щуку-то Емелину нашли?
— Ну у вас и память, — улыбнулся Юрий, — Уже второе поколение только покемонов с телепузиками помнит, а вы всё ещё про русские сказки вспоминаете.
— И это очень печально, — меланхолично ответил Гена, — Мы не замечаем, как в небытие уходит целая эпоха. Её вряд ли опишут в фолиантах, или в диссертациях. Анекдоты, былички эпохи сурового материализма... Вместе с ними исчезают из нашей памяти мультфильмы и сказки, былины и сказания. Могут сказать, что всё это ерунда, однодневки, навоз. Но прекрасные цветы литературы без этого навоза расти не могут…
Он замолчал, и с надеждой посмотрел на Михаила. Несколько удивленный неожиданными для маски простого шоферюги мыслями, юноша только развёл руками. Улыбнувшись Юрий что-то прошептал, и по купе пронесся ветерок, а на столике появились шесть бутылок пива.
— А что будет пить прекрасная дама?
— О-о-о… Я хочу мартини, и чтобы вермут был именно урожая сорок восьмого года, ну как в том сериале. — Оживилась блондинка. Но мужчина только вздохнул:
— Увы, но снабженцы вагона-ресторана наверное смотрят другие сериалы. Могу предложить только Росе Бланко. Впрочем, как говорил мой знакомый сомелье, это ещё не конец света.
— Странно… — наконец-то подал голос Миша, — Удивляюсь я вам, господа. Я-то обычный менагер по холодильникам, но вы-то…
— А что, мы? — буркнул Гена, спроваживая пустую бутылку под столик, — На северах метели бывают долгие, и лучше читать, чем скотинеть.
— Правильно. — поддержал разговор Юрий, подавая девушке высокий бокал, с сиротливо плавающей оливкой, — Маги тоже люди, и поэтому им нужен аудитор. А аудитор обязан знать ту область где проводится проверка. И даже лучше проверяемых.
— Расскажите о каком-нибудь случае. — заинтересованно попросила Лара, принимая свой мартини.
— Скажите, вы умеете хранить тайны?
— О, да-а-а… — взволнованно ответила блондинка, при этом так глубоко вздохнув, что и без того облегающий топик совсем слился с кожей. Рельефно обрисовавшиеся фигурные части тела приковали взгляды мужчин. Первым пришёл в себя скептик Геннадий:
— Разве это совместимо? Женщина и тайна?
— Вы не правы, уважаемый. — Мягко, но непреклонно возразил Юрий. — Женщины свято хранят тайны. Единственная мелочь, это то, что тайны они предпочитают хранить всем женским родом.
— Я никому не скажу! — обиженно надула губки Лара.
— Ни капельки в этом не сомневаюсь, — успокоительно ответил Юра, и посмотрел на часы, — Вот только времени у нас нет. Давайте ваше постельное белье, я отнесу проводнице. Уже скоро станция.
В купе воцарилась суматоха и двое парней предпочли ретироваться в тамбур. Поднося огонек к сигарете товарища, Михаил глубокомысленно заметил:
— И сходят с поезда в одном городе…
— Не преувеличивайте, — усмехнулся Гена, — Обычная случайность. Тем более, что такой зубр, как наш аудитор, этой блондинке не по зубам.
— А ты… то есть вы, думаете, что она уже его пытается заарканить?
— Давай на ты, мне так проще. Миша, если бы на ней была блузка, то мы бы погибли во цвете лет, под очередью разлетающихся пуговиц. Ладненько, давай докуривать, и пойдём в купе. Надо же попрощаться с попутчиками.
В купе уже стояли на видном месте сумка девушки, и скромный портфель Юрия. Увидев парней, мужчина, поминутно смотрящий на часы, и в окно, обрадовался:
— Успели. Давайте пожмём друг другу руки и скажем до свидания. Дороги сходятся на перекрестках, а люди в поездах! До встречи, уважаемые!
Поцеловав воздух над рукой раскрасневшейся Лары, Юрий взял портфель, и с легким хлопком исчез.
— По-о-очему? И даже телефончик не спросил… — В голосе девушки звучали обида, недоумение, и на заднем плане, воинственный клич амазонок.
— Так зачем магу такой квалификации номер вашего телефончика! — первым кинулся на амбразуру Михаил.
— Да ему через астрал с вами связаться, как два пальца о… — Геннадий, спасая своего брата-мужчину, успел закашляться, чтобы не очернить словами светлый образ.
— Да и дешевле тем более, трафик оплачивать не надо, — соловьем разливался Миша. — Вы только посмотрите, какой великий волшебник с нами ехал. Телепортироваться из движущего поезда… Это не все могут.
Ещё несколько минут друзья успокаивали девушку, страшась беспощадной и бессмысленной женской истерики, но всему приходит конец. Поезд плавно затормозил у перрона, и Лара покинула купе. Скользящая дверь отсекла историю, и переглянувшись парни пришли к единственно верному выводу. Его озвучил Гена:
— В купе два свободных места… Надо срочно запасаться пивом!

Вечером.

Когда друзья вернулись в купе, их ждал приятный сюрприз. На свободных местах расположились дед, по-видимому с внуком. Увидев парней с полной сеткой пивных бутылок старик усмехнулся в седые усы:
— Никак смага замучила после вчерашнего, добры молодцы?
— Да нет, дидо, — смутился Михаил, — Просто перестраховались.
— Это да, — согласился дед, — Лучше запастись.
— Вам налить, или вы светлое любите?
— Нет, спасибо. Нам с внучком ещё рано спиртное пить.
— Де-е-ед, — недовольно проворчал пацан, лет пятнадцати, — Это же всего лишь лагер, оборотов практически нет. Ой!
— Цыть! — проворчал дед, отвесив подзатыльник парнишке, — Что город почуял, опять русский язык забыл? Слухай меня, пока в армии не отслужишь, чтоб ни капли! И говори по своему, неча разную гадость на язык тянуть.
Парень нахмурился:
— А у тебя самого язык забит и белорусскими словечками, и хохляцкими!
Старик притворно тяжело вздохнул:
— С кем поведешься... И мне простительно, всего шешнадцать дзён нараджэння было.
— Дедушка, — еле сдерживая смех, спросил Миша, — Вас случайно не Касьяном зовут?
— Почему, случайно? — подкрутил ус Касьян, и добавил, — А батьку Кузьмой кликали.
Парни переглянулись и представились. Рассерженного молодого человека звали Сергеем Александровичем, и он достав из сумки лаптоп (который дед непочтительно обозвал «лаптем»), надел наушники, и уткнулся носом в экран. Впрочем, от бутылки сока и бутерброда отказываться не стал. А «молоденький» Касьян Кузьмич стал основательно загружать купейный столик домашним снеданьем. От упомрачительных запахов копченного сала, хлеба домашней выпечки, огурчиков малосольных с брусничным листом, свежих с пупырышками и,  даже кажется,  в каплях росы, глухаря, запеченного в печи, проснулась бы даже нежить, но увы… Делиться с нею не стали. Парни засмущались и попытались сбегать в вагон-ресторан, но были прочно усажены на места убийственным аргументом:
— Вы что, не русские, что ли?
После того, как стол был освобожден от излишков, Сергей Александрович вновь уткнулся в «лапоть», а друзья, откупорив бутылки с пивом, стали слушать новую дорожную историю. Касьян Кузьмич был лесником, причем потомственным, и жил в лесу на стыке границ России, Украины и Белоруссии. Историй у него было много, особенно, как он выразился, после «энтой завертни».
— Разделись мы, как дурни, прости меня Господи. И сел я думать думу горькую, как лес-то делить? Нет, конечно, погранцы все поделили, но деревьям-то не объяснишь, да и лешим тоже. Раньше один хозяин был, а теперь трое. Ну, с бульбашским лясуном просто, хоть и был у них шумок, но быстро кончился. А с украинским, совсем бяда, молодой совсем, да ещё и приемник в его участке кто-то потерял. И понеслось, то мир-дружба, то самостийность до последнего волоска. Терпел я, терпел, да не вытерпел. Пошёл в храм Божий, да в ноги батюшке поклонился. Собрал свою нежить, договор составил честь по чести, и поп Слово своё приложил.
— Касьян Кузьмич, — удивился Геннадий, — Как же так? Церковь наша не признает всю эту нежить.
— Но и не отрицает! — Поднял морщинистый палец старик, — А нам, лесникам, всю жизнь послабление было, и никогда за грех это не считали. В Лесу ведь живём, в живом. Вот ты, верующий?
— Нет, — смутился парень.
— Ничо, ты ещё молодой. Да и в городе всегда живёшь. А в городе легко неверующим быть.
— А в лесу? — Серьезно спросил Михаил, осторожно ставя бутылку на стол.
— В лесе? — Задумался дед, подбирая слова, — В лесу Дух Его чувствуется. Любовью Его дышится, главное, душу Ему открыть.
— А как же нежить? Души ведь у неё нет?
— Не враги они Ему и милосерден Он к ним.
Разговор незаметно утих, все задумались, и только колеса все стучали и стучали свой вечный мотив. У них была своя работа, и они делали её, как могли. За бликующим окном проносились редкие рощицы, извечные столбы, и степь до самого горизонта. Степь, впрочем, была обжитая. Под солнцем пылили комбайны, проделывая просеки в необъятных золотистых полях, и тяжелые грузовики обгоняли поезд, увозя зерно нового урожая.
— Что приуныли? — Усмехнулся Касьян Кузьмич, — Или пивом своим обкушались? А неча наливаться разной гадостью, лучше чайком побаловаться. Сергей!
— Что, дидо?
— Сгоняй-ка к проводнику за кипяточком, чаевничать будем.
— Де-е-ед, ну разреши мне «пепси» взять!
— Цыть! Вот сдам тебя батьке, тогда и травись своей химией! А пока ты у меня, будешь чай пить, с травами лесными!
Проводив взглядом внука, бурчащего что-то про лесных ретроградов, дед пожаловался:
— Неделю из него весь словесный мусор выколачивал, к Лесу приучал. Только на человека стал походить, а уже пора к родителям возвращать. Ну сынку у меня понятливый, а вот невестка совсем городская, бяда просто.
Ребята переглянулись, и Геннадий решил следить за своей речью, а то дед простой человек, за американизм может и по шее дать.
— Эх, зря я сына Александром прозвал, городское имячко. Вот оно его и сманило из Леса.
— Зато меня Сергеем зовут! — Похвастался парнишка, ловко удерживая в руках четыре парящих стакана.
— Шэрый, хорошее имя для Леса, — похвалил Касьян Кузьмич, доставая из сумки берестяной туесок.
— Волчата такие смешные, толстенькие, игручие, — улыбнулся Сергей своим воспоминаниям.
— Может быть, щенята? — Переспросил Миша.
Дед с внуком переглянулись и снисходительно усмехнулись, потом дед веско ответил:
— Имя сын мой правильно подобрал, Серый Серого, зазря не обидит.
— Меня даже волчица к своим детишкам допустила! Обнюхала, конечно, но пустила! И волк тоже, долго нюхал, но совсем почти не рычал! — Сергей Александрович совсем забыл про свои пятнадцать лет, и обиделся совсем по-детски. Пришлось парням привставать и приносить свои извинения. А по купе тем временем разлился запах лесного чая, в котором чувствовался и туманный рассвет, и знойный, на травяных полянах, полдень, и прощальная ласка летнего вечернего солнышка. Это был лес, Лес с большой буквы, ласковый к бережным человеческим рукам, дарующий счастье уважительным, и в запахе этом не хотелось думать о том, что грозит преступившим его законы. Духмяный чай изгнал из купе запах пластика и дермантина, и души людей окутало счастье. Лежал на полке выключенный лаптоп, и плавно как лесная чистая река, тёк неспешный разговор, о лесе, о зверье, о порядках лесовиков. Сергей всё время сбивался, пытаясь объяснить Геннадию, радость бега по лесу, вместе с волчьей стаей, ему элементарно не хватало слов. Ведь серым родичам по имени слова не нужны, достаточно просто шевельнуть хвостом, или дернуть ухом. А старшие степенно обсуждали нравы водяных.
— Вот, послушайте, что мне лясун поведал, и ты, внук тоже слухай. Это перед самым отъездом случилось. Сами знаете, что русалок не существует.
— Почему? — Искренне удивился Михаил. — Сколько об них написано.
— А потому что, грех это! В русалки кого брали? Только утопленниц, да и то тех, кто на себя руки наложил. Так вот, перво-наперво водяным наказали, чтоб никаких русалок, а то… В общем, водяники за бабами строго следят, никакого ОСВОДа не надоть. Так вот, на мосту, что над Сожем-рекой, какая-то дурочка решила своему парню что-то доказать. Что, не знаю, только в реку сиганула, да ещё и вниз головой.
— Ой! — Полыхнул краской Сергей.
— Так вот, — отхлебнул глоток чая дед, и строго покосился на внука, — Летит она, значит, с моста и визжит, что твоя сирена, а внизу водяник в ужасе бултыхается. Готовая русалка, а ведь за такое непотребство крестом не ограничатся. Могут ведь и Словом попотчевать. Выныривает он и орёт ещё громче, чем она. Что он там орал, неизвестно, вот только дивчина в воздухе перевернулась и до самого берега по воде, яко по-суху пробежала. Зато теперь краситься ей не нужно, белая вся стала, натуральная платиновая блондинка.
Дружный смех спугнул последние солнечные лучи, и в купе вкрадчиво заползла темнота.
— Ты глянь-ка, и делов никаких, не сделали, а дня уже и нет. Дорога время ест так, что и жизни не напасешься. — Удивился Касьян Кузьмич, а Гена грустно вздохнул, вспомнив про километры за рулем. Вновь молчание окутало компанию, у каждого, даже у самого молодого было что вспомнить. Первым встрепенулся самый старый:
— А давай-ка, внучок, быстро мыться, да спать ложится. Приезжаем утречком ранним, а днём спать, только время терять.
«Старожилы» пути дружно поднялись, чтобы освободить тесноватое помещение. В тамбуре прикурив от подаренной зажигалки, Геннадий удивился:
— Вот ведь штука, совсем курить не хотелось. Ай да, дед!
— Удивительно, — согласился Миша, — Пока с ним были, как околдованный, о сигаретах даже и не думал.
— Магия?
— Наверное, только маги и колдуны о ней ничего не знают. Иначе, давно бы деньги сшибали.
— Вряд ли, — нахмурился Гена, — В лесу они всю жизнь не проживут, а иначе Лесом не станешь.
— Ты думаешь?
— Пожалуй, нет. Я чувствую.
В купе парни вошли на цыпочках, и сразу замерли. На столике стояла крохотная корзинка, сплетенная из листьев, и в ней лежали, оглушительно пахнущие, почти черные ягодки лесной земляники. Дед открыл один глаз, и приложил палец к губам:
— Хозяину, — прошептал он, и строгим взором проследил за ложащимися ребятами.
В середине ночи Михаил проснулся, как от толчка. Одним глазом, в мигающем свете редких фонарей за окном, он наблюдал за редчайшим зрелищем, явлением Вагонного. В старинной железнодорожной форме с серебристыми узкими погонами, и с начищенным вагонным ключом, нежить склонилась над подарком дальних родственников. Маленький человечек даже снял свою фуражку и, закрыв глаза, вдыхал полузабытый запах Леса. Он блаженствовал, пусть давно разошлись их пути, но Родина была и есть одна! Впрочем, давно это по людским меркам, а по ихним совсем недавно молоденький домовой, дрожа от запаха железа, впервые поднялся в дом на колесах. Потому что люди в нём жили, и значит, порядок должон быть! Подняв одну ягодку, и вдохнув её аромат, Вагонный, легко спрыгнул со столика, подошёл к сумке Михаила, легко приоткрыл «молнию», и поколебавшись, опустил ягодку в ледяное нутро. Потом, надел фуражку, и решительно направился к кондиционеру, втянувшись в него белым дымком. Механизм вздрогнул, из него вышел Хозяин, а потом робко вылез скальд с лирой на шее. Обернувшись, Вагонный погрозил тому кулаком, подхватил корзинку, потом замер, повернулся к Мише и, усмехнувшись сделал рукой толкающий жест. Парень мгновенно уснул, и снились ему звезды над лесной поляной, воркующий смех той, которую он непременно встретит, и вкус лесной ягоды на девичьих губах.

Мне тоже.
И исчо махонький кусочек, а потом перерыв до выходных.

Утро в купейном вагоне, это сотворение Вселенной в миниатюре. Ночной сон безвременья хаотично превращается в какой-то порядок. В отдельных кластерах пространства, купе, еще пробуждается жизнь с зеванием и потягиванием, в других же, какие вроде бы рядом, уже структированая разумная жизнь лихорадочно собирает чемоданы, с тревогой смотря на быстро бегущие стрелки часов. В общем пространстве коридора, народ с преувеличенным вниманием смотрит на заоконный пейзаж, почему-то группируясь к оконечностям вагона. И как, Творец этой Вселенной по микрокосмам вагона курсирует проводница, время от времени патетически восклицая, «Постельки сдаём, постельки! Вещи не забываем, не забываем!»
В мире всё течёт и всё меняется, так и в купе вновь сменилось население. Проводив лесовика с внуком, старожилы с легкой тревогой стали ожидать новых пассажиров, но исчез вокзал, а новичков не прибавилось.
— Странно, — удивился Михаил, раскладывая на столике нехитрый завтрак, — Никого нет.
— Всё бывает в этой жизни, — усмехнулся Гена, очищая от скорлупы варенное яйцо, — Придётся нам поскучать друг с другом.
— Нет уж, — покачал куриной ногой собеседник, — Мы с тобой так и не поговорили о Чукотке, а ведь ты обещал рассказать о том, что меня там ждёт.
— Обещал, значит расскажу, — спокойно ответил Геннадий, окунул яйцо в солонку, и неожиданно расхохотался.
— Ты, чего? — вздрогнул от неожиданности парень.
— Да посмотрел на наш завтрак, и вспомнил Ильфа и Петрова, которые писатели. В их романе «Золотой телёнок» есть отличная фраза, сейчас попытаюсь вспомнить, — Геннадий откинулся к стенке и сосредоточился, — А, вспомнил : «Пассажир очень много ест. Простые смертные по ночам не едят, но пассажир ест и ночью. Ест он жареного цыпленка, который для него дорог, крутые яйца, вредные для желудка. Когда поезд проходит через стрелки, на столиках бряцают многочисленные стаканы и подпрыгивают стыдливо прикрытые целофанном цыплята, лишенные ножек, с корнем вырванных пассажирами.»
Задумчиво посмотрев на слегка подгоревшего цыпленка, уже инвалида без одной ноги, Миша откусил кусок курятины, и согласился: — Да, есть в этом мире вечные ценности.
— За точность цитаты не ручаюсь, — предупредил попутчик, — Но в одном классики совершенно правы, ехать нам ещё долго и питание надо разнообразить.
— А как? В вагон-ресторан что ли сходить?
— Для начала надо будет что-либо купить на остановке. От горячей картошечки я бы не отказался. Небось картоху все мы уважаем. Когда с сальцом её намять. — опять блеснул цитатой Гена.
— Пойду посмотрю, когда у нас остановка по раписанию, — Михаил сложил остатки курицы в пакетик, туда же ссыпал скорплупу яиц, оглядел купе, и стал подниматься. Неожиданно в дверь постучали, и  обменявшись недоуменными взглядами, парни чуть ли не хором объявили:
— Открыто.
В дверном проеме стоял и робко улыбался казалось бы навсегда канувший в лету провинциальный доцент.  В каком-то сером костюме, пошитом сверх плана в богом забытом году, и в туфлях фасона фабрики «Скороход», начищенных, правда, до блеска. В руках он нервно теребил портфель! Да, портфель, из кожи молодого дермантина, с кокетливо полурастегнутом замочком. Над правым плечом лихорадочно бил крылышками служебный симаргл, то и дело пытавшийся где-нибудь сгинуть . Но узы заклятия провода пассажира до места, указанного в билете, держали зверёныша крепче исполнительного листа.
— Добрый день. Место 12 в вашем купе?
— Да, — недоуменно переглянулись ребята, — А что, вас помошник проводника не смог проводить сразу?
— Вы об этих духах? — пассажир кивнул на своё левое плечо,  — Должен был, но у меня, увы, беда. Не верю я в них и, поэтому не вижу.
— Так отпустите его, что же ему мучиться? Скажите заклинание —  «Вот моё место», и пусть летит себе.
— Вот моё место, — поморщившись  оттарабанил новый пассажир, и прошёл наконец-то в купе. Симаргл на радостях крутанул мёртвую петлю и быстро исчез в коридоре вагона.

Цитата, однако...

Блондинка, са-а-ар... Типичная, интернетовская, с ярко выраженным хвататательным инстинктом. Самая хохма, что такую я бачил еще задолго до расцвета интернета, в начале девяностых.

Так тож, Воронеж... Там отродясь блондинок не было.

Поезд в данном аспекте является архитипом, и обобщенным образом всех поездов. Поездом называют врождённую часть психики, которая в качестве паттерна (формообразующего элемента) оказывает структурирующее воздействие на психологическую активность, обусловленную инстинктами. Поезд является гипотетической конструкцией, явлением самим по себе не познаваемым. Обнаруживать его можно только по его манифестациям (проявлениям) . Поезд является психосоматической концепцией, объединяющим в себе одновременно тело и психику, инстинкт и образ.
P.S. Если поймёшь, что я написал, потом объясни мне, пожалуйста.